Феномен - Страница 100

100

— Готов, Шурик! Скажи ей, что готов.

— Она тебя слышит моими ушами. Встань здесь и надень на шею тайгот.

Потапов с недоумением посмотрел на небольшое отверстие в аппарате, неуверенно примерил его к голове, потом растянул и с небольшим усилием надел на шею. Все замерли, что же произойдет дальше? А дальше ничего особенного не случилось. Сьинга манипулировала блестящими шариками на своей груди.

— Тайгот греется, — сказал Потапов.

— Знаю. Критическая масса гравитонов в тани-контуре приближается к единице. Внимание! Есть контакт!

— Вижу Сьингу! — взволнованно, но спокойно сказал Потапов. — Здравствуй женщина планеты Глюссия! Вот какая ты интересная!

— Здравствуй, Пота! Сними тайгот и отдай Попе. Смелее стягивай, не порвешь. Видишь ли меня без аппарата?

— Отлично вижу и слышу.

— Переключаю контакт на рабочий режим. Что ты видишь сейчас?

Потапов завертел головой:

— У-у-у, да тут целая аудитория! Они приветствуют меня! Здравствуйте, здравствуйте, мои ненаглядные!

— Это наши ученые, с которыми нам отныне предстоит иметь дело. Знакомься с ними. А мы, Попа, приступим. Не тяни время, надевай тайгот.

Через минуту Попов тоже увидел Сьингу, стеснительно улыбнулся, после чего вошел в контакт с учеными Глюссии, или просто глюссиянами. И так поочередно тайгот надевали Владимир, Добрыня, Гек Финн, несколько сотрудников нашего института и ученые со всего мира, больших и малых национальностей, даже был один эскимос.

Непривычным было зрелище: люди, вошедшие в контакт, стояли отдельно — их уже успели назвать контактиками, а вверху и немного в стороне, над головами зрителей, расположился второй ярус жителей Глюссии, которых видели только контактики и я. Пока все молчали и разглядывали друг друга, знакомились визуально.

— Смотрите! — раздался чей-то голос. — Тайгот испаряется.

Действительно, сохраняя форму, тайгот, на глазах уменьшался в размерах. Его разрушало время, он растекался по времени — процесс прямо-таки фантастический. Через две минуты тайгота не стало.

— Это, конечно, безобразие, — тихо проворчал Владимир. — Придется делать новый.

— Не сделаете, — услышала его женщина-глюссиянка и, как я научился по мимике Сьинги узнавать настроение, женщина та испытывала сильнейшую горечь от того, что расстраивает Владимира.

— Почему? Не справимся?

— Справитесь. Но при включении он распадется. Первый же тайгот не распался сразу потому, что много тысяч лет мы по крохам ловили и копили исчезающее малую энергию геклиотоники галактик и накопили ее всего на пятьдесят два включения.

— Какой капризный. А что такое геклиотоника?

— Понятие сложное, и сейчас не место и не время говорить об этом.

В первом ряду глюссиян поднялся маленький мужчина с добрыми умными глазами, вроде бы и чересчур щупленький, но в облике чувствовалась сильная натура.

— Меня зовут Тимники, по вашему, я являюсь Председателем нашего Знающего Совета. Нам неловко от того, что мы возвышаемся над вами. Надо выйти на природу и устроиться на одном уровне. Вы согласны?

Впечатление было такое, будто это говорит обыкновенный человек. Что ж, пока глюссияне подстраивались под нашу речь и наши манеры. А фактически, они совсем не такие.

Я по привычке повторил вслух слова Тимники. Наши закричали, что согласны. Глюссияне дружно, сквозь стены, направились на улицу. Мы устремились за ними через все шесть дверей-пролетов. Я держал Юлию за руку и старался быть ближе к Владимиру, хотя он и сам с Наташей так и стремился ко мне. Юлия контактиком не была, но самолюбие ее не страдало, она понимала, что только лучшие умы человечества достойны этого.

Глюссияне компактно расположились на большой поляне, недалеко от института, им было удобно «сидеть» на траве. Наши контактики сели напротив. Необычно выглядела эта встреча, вроде бы и естественно, но как-то несолидно, ну что это такое, расселись, словно дети, не травушке-муравушке. Во всяком случае, не так я представлял встречу двух цивилизаций. А где же Сьинга? Я дважды обежал глазами каждого глюссиянина — Сьинги не было. Значит, она не входит в состав Знающего Совета. Ушла, не попрощавшись. Обидно. Но Сьинга вдруг выросла передо мной.

— Я ухожу, Саша. Я проделала всю порученную мне работу. Я истощена.

— Ты хорошо поработала. Отдыхай.

— До свидания, — сказала Сьинга, а во взгляде ее было столько тоски и печали, что я отшатнулся. Неужели это у нее от усталости? Или же она жалеет меня и сейчас прощается?

— Мы еще увидимся? — спросил я.

— Я постараюсь с тобой встретиться, если… — Сьинга не договорила, что-то помешало ей. Она сделала вынужденный прощальный жест рукой и исчезла.

Спокойствие опять было нарушено. Что означает это «если»? Что еще может произойти?

— Что случилось, Саша? — спросила Юлия. — Я вижу, ты расстроен.

— Не нравится мне неопределенность Сьинги, что-то она не договаривает, жалеет меня, но скрытничает, чувствую: неприятности впереди.

— Не придавай этому большое значение, у них свои понятия о добре и зле, о правде и неправде, и будь уверен, что плохого они тебе не желают и не допустят этого. То, что, по мнению Сьинги, может тебя огорчить, в действительности окажется таким пустяком, на который ты не обратишь внимания.

Юлия хоть и успокоила меня, но предчувствие, что скоро должно что-то произойти такое, что опять перевернет всю мою жизнь, не покидало меня.

На поляне, в окружении неконтактиков велась мирная беседа контактиков с глюссиянами, которые показывали какие-то чертежи и схемы. Нашим контактикам тоже понадобилось что-то показать, но с собой ничего у них не было. Заседание двух миров прервали и перенесли в университет в Читу. Позже разбились на всякие специализированные группы, подгруппы и комитеты. Встречи происходили во всех уголках планеты днем и ночью. Конкретной информации о результатах встреч пока не было. Лишь на восьмой день стало кое-что проясняться. Я узнал об этом из первоисточника, от Владимира.

100