Феномен - Страница 43

О готовящейся экспедиции Владимир сообщил по видофону Геку Финну и Люси. Американцы обрадовались, сказали, что это великолепно и пожелали нам быстро найти капсулу. Они не сомневались, что недалек тот день, когда Потапову и Попову будет отправлена посылка. Гек Финн в порыве крикнул, что он откладывает все свои дела и летит с нами. Люси что-то шепнула ему на ухо. Гек сразу замолчал, выпятил нижнюю губу и поскреб пальцем подбородок.

— Никуда я не полечу! У нас с Люси завтра бракосочетание.

— Поздравляю! Вы отличная пара! Но ведь можно эту приятную процедуру отложить.

— Уже два раза откладывали, а отложить третий раз — счастья не будет. Скажу по секрету, — Гек улыбнулся, — я суеверный.

— Хорошее качество, — сказал Владимир. — Я тоже хочу суеверным быть.

— Наш Александр тоже летит на Бакан? Чудесно! Давайте попробуем трансферовать туда одного нашего старого знакомого, такого толстокожего и неповоротливого, проверим, окажется ли он в сфере, центром которой является Александр, там, на Бакане.

— Да, это просто необходимо проверить. Только не перепутай, того же бегемота перемести — соскучился по нему.

Они договорились держать связь и расстались.

Космодром находился в степи под Краснокаменском. Воображение рисовало ракету, похожую на наши «Восток» или «Союз», во всяком случае, нечто сигарообразное. Ничего подобного. Прилично раздутый, громадный равнобедренный треугольник, поставленный на основание. Эскалатор доставил нас, сорок два человека, в салон корабля. Мы погрузились в мягкие, охватывающие тела кресла. Салон опоясывали две широченные прозрачные полосы, как я догадался — смотровые окна. Я верил и не верил, что лечу за орбиту Марса. Сразу всех наших космонавтов переплюнул! Порой казалось, что это сон и я боялся проснуться. Но в основном-то я чувствовал реальность происходящего и меня слегка лихорадило от волнения. О таком путешествии я не смел и мечтать.

Послышался слабый гул. Тело вдавилось в кресло. Внизу увидел город, небо почернело прямо на глазах. Линия горизонта все более закруглялась, и вот уже под нами половина сияющего земного шара. Вторая половина была погружена в темноту. Красиво, удобно, комфортабельно. Не нужно думать об ответственности, следить за приборами, связываться с землей — я пассажир. Сидел зачарованный с открытым ртом и смотрел на громадную Луну, и даже упустил момент, когда верх и низ поменялись местами, потолок стал полом и наоборот. Соответственно изменили свое положение и кресла. Луна росла. Четко выделялись горы, кратеры. А невесомости так и не было, весь путь состоял из разгона и торможения. Луна уже заняла все небо. И хоть меня прижимало к креслу, мне казалось, что мы падаем, так стремительно приближались горы. Я заметил белые сооружения под зеленовато-прозрачными куполами. Владимир сунул мне в руку бинокль с широко расставленными окулярами. И я увидел под куполами пальмы и березы, водопады и фонтаны, куда-то спешащих людей.

Прилунились возле грузового корабля «Сергей Доценко». Форму его я так и не разглядел, но что-то громоздкое, циклопическое, я бы сказал, на вид неуклюжее. Конечно, настроился погулять по луне, заглянуть под чудесные колпаки, и был недоволен, узнав, что задержки не будет.

— Ничего не поделаешь, Санек, — сказал Владимир. — Мы не туристы, у нас спецрейс, все рассчитано по секундам.

По длинному переходу мы прошли на «Сергей Доценко». Парни и девушки в синей с блестками форме разводили нас по двух- и трехместным каютам и виновато предупреждали, что должного комфорта здесь не будет, поскольку корабль — не пассажирский. Но мне все было удобно и прекрасно, только вот иллюминаторы были маловаты. Мы плотно пообедали и, подчиняясь голосу из центральной рубки, разошлись по своим каютам. Да, не зря команда предупреждала нас о неудобствах. Перегрузки при взлете были приличными. Ходить было тяжело, сидеть тоже плохо, а лежать все время — просто невыносимо. И так одиннадцать суток. Потом стало легче, появилась земная тяжесть, значит, мы летели с обычным ускорением.

Я думал, что в длительном полете мы будем скучать и бездельничать. Как бы не так. Для начала нас пригласили в общий салон, откуда был великолепный круговой обзор неба, на котором Земля выглядела яркой звездочкой. Нас ознакомили с устройством корабля, с его историей и назначением, рассказали о самоотверженном Сергее Доценко, первом человеке, достигшим Марса и прожившим там в одиночестве двадцать лет. И сразу начались занятия. Мы изучали географию астероида Бакан, где какие хребты, пропасти, вершины и их характеристики. Ставили оценки по шестибальной системе. Помимо топографических карт на корабле был трехметровый пластмассовый макет астероида, этакая продолговатая с прогибами, с ощетинившимися пиками вершин глыба. Мы десятки раз совершили путешествие по макету. После этого изучали устройство скафандров и их практическое применение. Когда овладели этой премудростью, корабль замедлил ускорение и на нем создалась точно такая же сила тяжести, как на Бакане. А тяжесть-то, смех один! Мы порхали бабочками по изогнутым коридорам, а чтобы не было больно при ударах о стены и потолки пи сильных прыжках, нам выдали специальные мягкие комбинезоны. Нас учили ходить, а не порхать. В тренировочном отсеке, имитирующим космическое пространство, мы учились пользоваться реактивными пистолетами, позволяющими ускорять или замедлять свое движение, учились маневрировать. Два раза каждый из новичков сделал вылазку в открытый космос. И я, как заправский космонавт, побывал там. Ох и жутко же висеть одному в черной бездне! Только тонкий фал связывает тебя с кораблем. Впечатление было сильнейшим и незабываемым. После прохождения тренировочного курса корабль ускорил движение и нам был объявлен отдых. И конечно же, сразу начались спортивные игры. Люди не могут, чтобы не посостязаться, побороться, помериться силой и ловкостью. И не только сорок два наших человека, но так же и свободные от вахты члены экипажа, и ученые, летящие в экспедицию на Тритон. Все соревновались. Узнав, что я занимаюсь боксом, меня тут же вытащили на ринг, где я и был трижды побит — никакого уважения к выходцу из двадцатого века. Давно все перезнакомились. Я не переставал удивляться, до чего же простой и веселый народ, улыбающийся, смеющийся. Совершенно никакой разницы кто ты такой — академик, наладчик автоматов или повар. Может, небольшой помехой была только разница в возрасте, достигавшая пятидесяти-восьмидесяти лет. Но старшие не показывали своей мудрости и не учили уму-разуму молодых. Мне казалось, они наоборот подражали молодым и сами кое-чему учились у них, они молодились и резвились словно дети. Презабавная публика!